«Благодаря совместным усилиям товарооборот по итогам 2022 года составил рекордные 190 млрд долларов США и увеличился на 116% по сравнению с показателем 10-летней давности… Год начинается с весны, а успех — с дела», — так указал председатель КНР Си Цзиньпин в статье, которую он прислал для публикации в РФ перед своим прибытием.
Уже в Москве, принимая премьера Мишустина, китайский руководитель выслушал от него рапорт о достижении вышеупомянутых $190 млрд и обещание довести товарооборот в 2023-м до $200 млрд.
Сама по себе цифра условна. Но она несет в себе обязательство еще раз резко увеличить вес КНР в российской внешней торговле. Потому что общий ее оборот, даже и по мнению российских окологосударственных экспертов, сильно уменьшится в 2023 году из-за падения цен на нефть и разрыва связей с «недружественными» странами. Оборот торговли с Китаем все равно будут расти.
Что такое $190-200 млрд? Весьма скромный для КНР с ее почти уже 7-триллионным товарооборотом показатель — всего одна сороковая его часть. И очень существенный для РФ — 22% всей российской внешней торговли, в том числе почти 30% импорта.
Но глядя на эти цифры, можно вроде бы сказать, что до критической зависимости дело все же не дошло. И что, скажем, стремительное завоевание российского авторынка китайскими машинами, как и превращение РФ за последние два-три месяца в крупнейшего поставщика нефти в КНР — пока лишь частности, не отменяющие того факта, что материальное господство Китая над Россией еще не наступило.
Ничего подобного Россия не видела
Чтобы понять грандиозность происходящего сдвига, следует вспомнить, что до недавних пор РФ (а до нее — СССР, а еще раньше — Российская империя) в своих внешних связях замыкалась на Европу. Именно туда исстари шло зерно, позднее — нефть и газ, а также и большая часть менее важных товаров российского экспорта. А взамен шли европейские, и чаще всего немецкие, товары и технологии.
В 1913-м в импорте империи вклад Германии составил 47%, Британии — 13%, а Китая — только 6%. А в 1953-м, в последнем сталинском году, доля европейских соцстран в советской торговле заметно превышала 50%. Тогдашняя великая дружба с Китаем конвертировалась в то, что 17% советского импорта приходили из КНР. Но доля импорта из одной только ГДР была такой же.
Европейский вектор оставался главным и в последние советские десятилетия (когда экономические связи с Китаем почти отсутствовали), и в первые два постсоветских десятилетия (когда они уверенно шли в рост).
В 2013-м, о котором на днях вспомнил Си Цзиньпин, а это был последний по-настоящему мирный, докрымский год, на Китай приходились меньше 11% товарооборота РФ, а, скажем, на Германию и Нидерланды — по 9%. А оборот торговли с Украиной были лишь вдвое скромнее.
Аннексия Крыма и первое вторжение в Донбасс сопровождались так называемым поворотом на Восток, т. е. попытками китаизировать российские внешние связи. Успех был частичным. Накануне большой войны, в 2021-м, на Китай приходились уже 18% российского товарооборота (в том числе 22% импорта). Но на Евросоюз и Британию — 40% товарооборота, а с добавлением прочих стран, объявленных вскоре «недружественными» — целых 50%. Китай все еще не был главным партнером.
Дорогой банановых республик
Переход к китайской гегемонии начался только в 2022-м. Общие цифры тут недостаточно выразительны, потому что нефтегазовая выручка из-за панического всплеска цен была рекордной высокой, а сворачивание торговли с Европой заканчивается только сейчас. И именно теперь, в 2023-м, Китай становится господствующим хозяйственным партнером России. Видимо, темпы перемен в этом году будут не меньшими, чем прошлом. А это значит, что доля КНР в российском импорте перевалит за 40%.
Чтобы понять, что это значит, сравним с взаимной зависимостью в других больших экономиках. Ограничимся десятью самыми крупными по размеру ВВП, вычисляемому в паритетах покупательной способности. В предвоенном 2021-м Россия была на шестом месте в этом мировом списке, который включал КНР, США, Индию, Японию, Германию РФ, Индонезию, Бразилию, Францию и Британию.
Для Китая самым крупным партнером по импорту накануне войны была Южная Корея. Ее вес в китайском ввозе товаров составил 9%. Для США этим партнером был Китай (18%). Для Индии — Китай (15%). Для Японии — Китай (26%). Для Германии — Китай (10%). Для Индонезии — Китай (27%). Для Бразилии — Китай (21%). Для Франции — Германия (18%). Для Британии — Германия (13%).
Как видим, в 2013-м Россия была одной из наименее зависимых от Китая больших экономик. В 2021-м находилась уже в тройке наиболее на него завязанных. В 2022-м уверенно обошла всех. А в 2023-м по глубине своего замыкания на партнера-гегемона подойдет к стандартам зависимости бывших европейских соцстран от Советского Союза.
С той разницей, что прежние сателлиты СССР были небольшими государствами, и их силой принудили к хозяйственному повиновению, а РФ идет под крыло Китая добровольно, располагая при этом одной из крупнейших мировых экономик. Стратегический переход в вассальный статус хозяйственного комплекса такого калибра не имеет прецедентов после Второй мировой войны.
И конечно, параметры внешней торговли выбраны тут лишь в качестве самых наглядных. Синхронным порядком Россия погружается и во все прочие виды зависимости — от валютно-финансовой до инвестиционной.
Чтобы расшифровать политический механизм путинского правления, его сравнивают с режимами банановых республик ХХ века. Видимо, пора расширить это сравнение и на хозяйственную сферу.
Супердержава-гегемон — другая, но логика подчинения ей — та же самая.
