Сторонники агрессии переживают, что их борьбу с «нацизмом XXI века» не поддерживают в мире, но вот отказ именно евреев («которых мы спасли от Холокоста») вызывает особое раздражение. Антисемитские намеки и издевки, учащающиеся во время обострений палестино-израильского конфликта, — лишнее тому подтверждение.
В Израиль, в отличие от других европейских стран, невозможно эмигрировать — можно только репатриироваться. Те, кому это удалось, оказались в сравнительно более выгодном положении, чем эмигранты: получить гражданство и возможность проживать в стране, где большинство все же сочувствует Украине, а правительство не собирается ссориться с Россией.
Противостояние «сторонников» и «противников» Владимира Путина тут характерно только для русскоязычной части страны, и то — остро оно проявляется, наверное, только в социальных сетях, ставших местом для высказывания особо заряженной политизированной и нередко маргинальной публики. Повседневное дружелюбие и эмоциональное участие израильтян резко контрастирует с токсичностью русскоязычного израильского фейсбука. Примерно четверть населения говорит или понимает по-русски, что облегчает интеграцию, а любой поход по музеям показывает, насколько истории двух стран тесно переплетены.
Военная алия — 2022/23
За 2022 г. из России в Израиль репатриировалось 41,1 тыс. человек. Если добавить Украину (13,4 тыс.) и Беларусь (1,9 тыс.), то получится 57,2 тыс. новых граждан, преимущественно с высшим образованием и из крупных городов. За первые два месяца 2023 г. приехали еще 10,7 тыс. человек, почти все — из России. Правда, израильская бюрократия и рынок труда оказались плохо готовы к такому наплыву. Раньше в год всего приезжало около 30 тыс. новых граждан, а в 2022 г. — 74,3 тыс.
Среди уехавших от войны или от несвободы высока доля вернувшихся или уехавших в третьи страны — около 17%. А это в очередной раз обострило дискуссии, надо ли так щедро выдавать паспорта и социальную помощь. Молодая семья без детей в первые полгода имеет право на почти 36 тыс. шекелей (792 тыс. рублей по текущему курсу). К этому добавим бесплатные курсы языка, помощь в трудоустройстве, налоговые льготы — получается неплохо.
В марте 2022 г. израильское правительство приняло решение, что репатрианты из России, Украины и Беларуси могут получить дополнительную финансовую поддержку и воспользоваться облеченной процедурой переезда, т. н. «экстренной репатриацией». С приходом нового правительства дополнительные выплаты остановились, а с середины апреля экстренная репатриация осталась доступной только украинским евреям. Но как пишет профессор Зеэв Ханин, в принципе 13–14% репатриантов или их детей живут не в Израиле, а реэмигрантов из числа американских, венгерских или латиноамериканских евреев — куда больше.
Но все равно размер помощи выглядит внушительным, а потому постоянно звучит и другой вопрос: «Вы здесь на ПМЖ или ППЖ?» («пока Путин жив»). Но алия — это процесс, а не одномоментное действие. Многие приехавшие за паспортами спустя какое-то время перебираются на постоянное место жительство в Израиль, а другие живут между двумя странами, тем самым становясь агентами международного сотрудничества.
Узкий момент — этнические корни приехавших. Вопрос здесь не столько о близких родственниках (неевреях), которые автоматически получают израильский паспорт ввиду уважения государства к семейным ценностям, сколько о разнице светского и религиозного законодательства (Галаха) и вообще о соблюдении традиций. По закону, право на репатриацию имеют дети и внуки евреев (т. е. хотя бы у одного дедушки мать должна быть еврейкой), правнуки могут получить долгосрочную визу и облегченный путь последующей натурализации. Однако по Галахе, еврей — это тот, у кого мать еврейка. Естественно, первых больше. Иногда встречающаяся в соцсетях шутка «Спасибо деду за Победу // Спасибо деду — я поеду» как раз и отсылает к обозначенной проблеме.
Масла в огонь подлила обнародованная в ноябре статистика, согласно которой, если в начале 1990 г. 93% репатриантов из СССР были евреями (по Галахе), то в 2020 г. — только 28%, что конечно, прежде всего отражает объективное состояние диаспоры в постсоветских странах. Из-за весьма конкурентных выборов в парламент и последующих переговоров о новой коалиции тема новой волны репатриантов оказалась сильно политизирована. Если одни призывали пересмотреть закон о репатриации в целом и отменить право репатриации для внуков евреев, то другие предлагали, наоборот, сделать упор на дополнительные механизмы культурной интеграции. Как считает профессор Ханин, сама статистика вводит в заблуждение вне контекста. Его исследование, актуальное на июль 2022 г., указывает, что порядка 40% репатриантов отмечают связь с иудаизмом, а 90% — это молодежь или люди среднего возраста, то есть те, кто сейчас или в скором времени пополнит рынок рабочей силы. Обратим внимание, что премьер Беньямин Нетаньягу сам выступил против исключения внуков евреев из программы репатриации, поскольку этот вопрос все же связан не с восточноевропейскими, а с американскими еврейскими кругами — более богатыми, влиятельными и одновременно секулярными, но все же желаемыми в качестве новых граждан.
Что значит быть евреем?
Дискуссии о том, кто такой еврей, нередко эксплуатирующие репрессивную риторику, привязывающую человека к его происхождению, все же имеют глубокие основания. Мы наблюдаем сложный процесс: с одной стороны, политизация религии и этничности (от Закона о репатриации до формирования различных групповых идентичностей), с другой, — последние 2000 лет большинство евреев жило в диаспоре, отсюда и культурное разнообразие современного еврейства, и особая роль религиозных практик как способа группой (национальной). Гражданам Израиля требуются либерально-демократические институты для гарантии мирного сосуществования.
Только в воображении антисемитов евреи являются чем-то единым, в действительности они отличаются и происхождением, и культурными привычками, и цветом кожи — например, эфиопские и йеменские евреи чернокожие. Даже в отношении к религии (один из значимых разделительных линий) нет единства. По данным государственной статистики на 2021 г., 44,8% еврейских жителей Израиля старше 20 лет считают себя светскими, 20,5% — умеренно соблюдающими традиции, 12,5% — соблюдающими традиции, 11,7% — религиозными и 10% — ортодоксами. И ни одну из этих групп нельзя считать гомогенной!
Отсюда и накал дискуссии о критериях еврейства. Особенно если попытаться совместить традицию с левыми и либеральными ценностями или придать ей секулярную форму. Более того, Израиль, хотя и был основан сионистами, ввиду левых воззрений скептично относившимся к религиозной традиции, все же получило право на существование именно как еврейское государство. Право еврейского народа на национальное самоопределение — та самая миссия образования государства, которая не просто возникла, но и была признана на международном уровне и де факто одобрена ООН.
С точки зрения работы символических форм показателен Музей диаспоры на территории Тель-Авивского университета. Мультимедийная экспозиция как раз прорабатывает это «многообразие единства». Если первый этаж (основание) рассказывает о религии, а второй об истории диаспоры (утверждая, что параллельное существование двух центров еврейства совершенно нормальная вещь для всей истории), то третий пытается ответить на вопрос, а что значит еврейство в современном мире. Вас встречают пилоны с фотографиями совершенно разных еврейских семей: чернокожие, ультраортодоксы в черных шляпах и с пейсами или по-хипстерски одетая молодая пара — все это признается в качестве вполне себе допустимого и естественного разнообразия. На соседних пилонах евреи разных стран, возрастов и гендерной принадлежности рассказывают, что значит быть евреем сегодня, демонстрируя, что традиция и современность — не антонимы.
Оставшаяся часть экспозиции, разбитая на замкнутые смысловые блоки, раскрывает еврейство через культуру. В одних случаях посетителю предлагается последовательный нарратив (например, о еврейском театре или еврейском юморе), другие экспозиции выискивают еврейскую составляющую в мировой культуре (в частности, кинематограф), третьи намеренно останавливаются на внутренней разрозненности (как в случае с консервативными и модернистскими группами в иудаизме). Конечно, музей в большей степени ориентирован на школьников и репатриантов, еще не обладающих глубоким знанием о своей истории. По сравнению с российскими музеями примечателен именно отказ от привязки еврейской истории и идентичности к конкретным политическим и государственным формам и замена их на культурные факторы. Да, здесь нет рефлексивной самокритики, как и производства тотального единства.
Национальное государство и мультикультурное общество
Это обстоятельство важно держать перед глазами при переходе к другому фактору, а именно: из 9,7 млн жителей Израиля собственно евреи составляют 73,5%, остальные — израильские арабы (христиане и мусульмане), бедуины, а также друзы и черкесы. Закон 2018 г. о еврейском характере израильского государства предполагает, что только евреи имеют право на коллективное национальное самоопределение. На практике закон легитимирует наличие еврейской государственной символики, статус иврита как единственного государственного языка (при этом арабский остается в широком обиходе), право Израиля защищать евреев по всему миру и пр.
Наибольшие дискуссии возникают обычно вокруг израильских арабов. Раньше звучала риторика расовой дискриминации. Например, в 1975 г. Генассамблея ООН даже приняла резолюцию, уравнивающую сионизм и расизм; генсеком тогда был Курт Вальдхайм, впоследствии обвиненный в соучастии в нацистских преступлениях. В 1991 г. резолюция была отменена. Теперь же на повестке дня обвинения в апартеиде, которые не ограничиваются деятельности палестинских активистов. По опросам, четверть американских евреев согласна с утверждением, что «Израиль — государство апартеида», а в феврале 2023 г. мэр Барселоны Ада Колау разорвала побратимство с Тель-Авивом под предлогом дискриминации арабов.
Естественно, вопрос равенства и дискриминации сложен и требует отдельного рассмотрения. С одной стороны, арабы имеют равные — хотя бы формально — права с любыми другими гражданами. В Кнессете существуют арабские парламентские партии. В нынешнем парламенте представлены «Объединенный арабский список» (5 мест) и блок партии «Тааль» и «Хадаш» (также 5 мест). Причем лидер «Тааль» Ахмед Тиби неоднократно критиковал Израиль за оккупацию палестинских территорий и призывал вернуться к границам 1967 г. (Совершенно немыслимая риторика в российском парламенте!) Среди глав городов, чиновников, послов, член Верховного суда также есть арабы.
С другой стороны, многие арабы выбирают для жизни собственные кварталы и деревни, отличающиеся большим уровнем бедности и более низким качеством услуг. Медианная зарплата еврея составляет 4,6 тыс. долларов, араба — 3 тыс. Средний уровень образования главы семьи и еврея — 14,4 года, у араба — 11,7 лет. Арабское сообщество испытывает еще большие проблемы с жильем, чем еврейское; за последнее время в арабских поселениях резко вырос уровень насильственных преступлений. Более 300 тыс. арабов из Восточного Иерусалима не имеют израильского гражданства, так как они или их родители отказались его получать после того, как эта часть города была присоединена к Израилю в 1967 г.
Демография принимает военно-политическую окраску, если помнить о далеко не стабильном внешнем положении Израиля. Ему противостоят на Западном берегу реки Иордан и в секторе Газа 5 млн враждебно настроенных палестинских арабов (не путать с израильскими). При таком подсчете доля евреев падает до 47%.
Далее. Ни дипломатических отношений, ни закрепленных границ у еврейского государства нет с Ливаном (5,5 млн человек, где-то 70% мусульмане) и Сирией (17,8 млн), и обе страны переживают перманентный внутриполитический кризис, что выводит на политическую арену радикальные группировки. И еще. Среди евреев именно ортодоксы отличаются наиболее высоким уровнем рождаемости, а потому в 2065 г. их доля в общество может вырасти до 32%. Правда, эта экстраполяция имеет смысл, если не придавать внимание тому факту, что далеко не все рожденные в этих общинах по мере взросления остаются в них.
Россия и Израиль: необязательные сравнения
Ситуация чем-то напоминает Россию, где этнических русских — тоже около 75%. Хотя различия более очевидны и, наверное, принципиальны. Потому сравнение превращается в интеллектуальное упражнение, очерчивающее скорее самобытность, нежели потенциальный опыт для заимствования.
В Израиле нет пространств, позволяющих столь же эффективно физически «разводить» этнические группы и переносить переживание взаимной инаковости в область воображения. Что в свою очередь подпитывает веру в «дружбу народов», но при столкновении может вызывать острые конфликты. Все русские знают о том, что Северный Кавказ — особый мир, но большинство — понаслышке.
Среди русских внутренние различия скорее осмысляются в пространственном ключе. Территориальных «особостей» много: о них расскажут и на Урале, в Архангельске, в «казачьих» регионах юга или в «европеизированном» Калининграде. Но видеть русских как нечто внутренне разнообразное — шаг непривычный, да и в последнее время больное сознание иных националистов и государственников пыталось узреть даже в русских территориальных особенностях чуть ли не угрозу сепаратизма. Россияне и русские скорее мыслятся как гражданская нация (даже несмотря на все апелляции к «русскому миру»).
Равным образом для многих русских традиционные ценности — это что-то из разряда воображения, утраты, оплаканной эмигрантами и писателями-«деревенщиками», или этнографии. Если подключаются власти, то традиция превращается в лучшем случае в форму, в худшем — административный рынок и постмодернистскую игру с репрессивными элементами. В любом случае традиционные ценности днем с огнем не сыщешь в повседневности. Воинственная модернизация советской эпохи нанесла нокаутирующий удар по всему, что можно было бы опирать как «русская традиция», а потому если элементы возрождаются, то часто выглядят в виде призраков или досужей болтовни кухонных интеллектуалов.
Как бы сегодня большинство русских отнеслось к инициативе, чтобы в пост не продавалось мясо, а публичные площадки отменяли увеселительные заведения? Для Израиля закрытые магазины в шабат — данность, как и то, что в течение недели на Песах (праздник, отсылающий к исходу из Египта) не продается хамец, то есть не просто квасной хлеб, а любые мучные продукты с закваской, а это и квас, и макароны, и основа для пиццы, и много чего еще.
А в Кнессете обсуждается законопроект, можно ли на Песах приносить хамец в больницу. Еще с самого основания Израиля было достигнуто соглашение, что в публичных заведениях общественные кухни будут кошерными, но никто не мешает посетителям самостоятельно приносить некошерную пищу. Впрочем, одновременно в моей Хайфе в любой шабат несложно найти открытыми рестораны или магазины, где найдутся любые товары — вплоть до огромных кусков украинского сала (в России я такого давно не видел на прилавках). В последнем случае речь идет о продуктовом, находящемся на границе с ортодоксальным районом. Естественно, в квартале арабов-христиан суббота — время бойкой торговли.
Если что и сближает Россию и Израиль в этнонациональном вопросе, так и это достаточно тернистый и не всегда удачный путь самобытного поиска ответа на объективный вызов — как в рамках одного государства выстроить сложный баланс между имеющимся разнообразием и нащупать то, что объединяет.
